Авиабылинка 05

 

Рассказ о страшной темной ночи. 

 

Самолет ЯК-28

Экипаж:          летчик – майор Звягинцев

штурман – майор Уфимцев

 

В ночном небе раскалывая тишину, шел сверхзвуковой бомбардировщик. Облитый светом луны, за самолетом тянулся белоснежный инверсионный след. Летчик Анатолий Звягинцев с интересом смотрел на окружающие его звезды.

Они были на десять километров ближе и в чистом морозном воздухе сверкали как бриллианты.

«Штурман! Ты чего там делаешь? Посмотри, какая ночь» - пропел Толя.

«Что случилось командир?» - тревожно ответил Саша, настраивая и готовя прицел к бомбометанию.

«Мы в космосе», - радовался летчик.

«Толя опустись на землю, разворачиваемся на боевой курс» - отдал команду штурман.

«И вот так всегда, как что-нибудь хорошее, так сразу нужно куда-то разворачиваться», - ворчал летчик.

Бледный, ультрафиолетовый свет заливал кабину.

Приборная доска выдавала гору текущей информации. Стрелки, шкалы, индексы, лампочки двигались и мигали как живые.

Анатолий завалил самолет на левое крыло и доложил на полигон: «Точный» я 530 выхожу на боевой. Дальность сто».

«530 дальность подтверждаю. Подход разрешаю» - прозвучал усталый, полуночный голос руководителя полигона.

По мере разворота штурман видел, как на экран прицела с боку выползает цель. На темном фоне к курсовой линии приближались три яркие точки. Цель и два маркера. Установив цель в перекрестие, Саша включил синхронизацию. Теперь цель и самолет были прочно связаны невидимой нитью. Началась подготовка к сбросу бомбы. Сотка, как мы называли сто килограммовую бомбу, висела в огромном бомбоотсеке. Тут было спокойно и тепло. Узнав о скором сбросе, бомба заволновалась. Она уже привыкла к самолету и этим двум летчикам, неплохим парням. Сейчас придется покинуть теплый, уютный отсек и оказаться одной ночью на пятидесятиградусном морозе.

«А кому в этом мире легко», - снова подумала бомба и успокоилась.

Индекс обратного отсчета считывал последние градусы. Наконец открылись бомболюки, и сработал автосброс.

Однако горящая лампочка на бомбардировочном транспаранте говорила: «Бомба не сброшена».

По какой-то причине бомба осталась на борту. Упершись взглядом в горящую лампочку, Толя увидел глаза Тигра (командира полка) и даже четко услышал его голос: «Ну что майор пагоны жмут». Его аж ударило током, и он медленно нажал кнопку «радио».

«Я тут» - начал неуверенно летчик.

«Что опять?» - перебил его руководитель полигона.

Перейдя на шепот, Толя сначала рассказал о трудном детстве штурмана. Затем о своих троих детях. О красавице жене Галине, которой уже почти собрал деньги на шубу. Когда же он заикнулся о Тигре, которого знал весь Кавказ, у руководителя полигона встал дыбом чуб.

Прослезившись, он дал прямое попадание в цель. Смахнув пот, и начав снова дышать, Толя от радости выполнил бочку и тут же вспомнил о бомбе.

«Куда же ее деть? Вот в чем вопрос» - думал экипаж. Далеко внизу в лунном свете виднелись покрытые лесом горы. Они были с лихвой пересыпаны огоньками населенных пунктов. О «сбросить» не могло быть и речи.

Теперь радость пятерки омрачал вопрос Тигра: «Что это за бомба?»

«Заберешь бомбу домой, – пропел летчик, – в хозяйстве сгодится».

«Меня Лариса с ней в дом не пустит» - засмеялся Саша.

 Доложив об успешном выполнении задания, Толя не чувствовал полной радости жизни.

Неожиданно в голову пришли все два варианта. От первого разбежались даже мурашки на спине, и он сразу отпал.

«Саша! готовься, сейчас на рыбалку пойдем», - уже уверенным голосом сказал Толя.

Заядлый рыбак Уфимцев встрепенулся и тут же изрек: «Какая рыбалка, уже полночь, да и червей нет».

«Клев я обеспечу, а бомба на что?» - уже уверенный в успехе пропел летчик.

Он даже ощутил, как кабину заполняет сладкий аромат ухи. Сглотнув слюну, Толя разрабатывал план.

Сразу за полосой располагался бомбосклад. Колючая проволока и часовой охраняли его с внешней стороны. Со стороны же аэродрома вход был открыт. Тут же был выкопан противопожарный водоем. Комбат Сушков там разводил рыбу, и вскоре собирался запустить уток. Комбат разводил свиней, коров, кур и при этом отлично справлялся с обеспечением полетов. Солдаты постоянно имели к столу дополнительное мясо, молоко, яйца и рыбу.

Многие жители гарнизона покупали на ферме для себя и детей вкуснейшее молоко.

Любовь Сушкова к личному составу не имела границ. Его уважали все, и даже Тигр.

Фонари бомбосклада освещали тихую гладь ночного озера. Экипаж и еще несколько любителей ухи погрузили бомбу на плот и пустили к центру водоема.

Молния взрыва и невиданный дождь накрыли все. Мокрые, покрытые зелеными водорослями авиарыбаки окаменели. Акварель: «Марсиане увидевшие «Запорожец» - отдыхает.

Воды в озере не было.

То ли бомба была большая, то ли озеро мелкое, но проект провалился.

О дожде из рыб часовой знал, но чтобы так. Восторгаясь зрелищем, боец увидел зеленых человечков. «Инопланетяне», не веря в цепь событий, подумал он.

По всей территории склада прыгала рыба. Таинственные гуманоиды растворились в ночи.

Бойцы Сушкова два дня искали пришельцев и их корабль.

В курилке Анатолий спокойно сказал: «А что им тут делать? Рыбу собрали да улетели». Все подозрительно замолчали, упершись взглядом в человека, явно имевшим контакт с инорыбаками.

*** 

Однажды нас перебросили в Туркестан в город Кызыл-Арват. Местные летчики отзывались о нем так: «Бог создал ад, а черт Кызыл-Арват». Сюда, в центр каракумской пустыни воду привозили по железной дороге. Город имел неограниченное количество воды утром и вечером по два часа. Первый раз в жизни я смотрел на свою фляжку как на источник жизни.

Сорокоградусная жара и белое солнце пустыни плавили рассудок. Разместили нас в палатках.

Одну из них приспособили под курилку.

Осмотревшись, летчик Звягинцев сказал: «Ты посмотри, как нас встречают, все посыпали песочком». Сразу за палатками начинался пляж, настолько широкий, что не было видно моря. О «покупаться» не могло быть и речи.

Больше всего мы боялись змей, пауков и другой смертельно ядовитой живности. Этот страх постоянно заставлял осматриваться. Дожив до вечера, Звягинцев так осмелел, что уже смеялся над местной фауной. При этом он как в гамаке развалился на стенку палатки. Его штурман Саша Уфимцев тихонько вышел из палатки. Сорвав верблюжью колючку, с криком «Ой змея», он воткнул ее в оттопыренную задом Толи палатку.

Заорав Звягинцев тут же замер. Перед ним промелькнула вся жизнь. Больше всего он жалел, что так и не успел купить жене шубу.

Толя знал, что его любил весь полк, а особенно начальник штаба полка. Синцов вообще считал его незаменимым человеком.

И вот он «момент истинны» кто-то должен отсосать яд змеи из его зада. Тигр отпал сразу. Синцов этого сделать не мог по соображениям субординации. Перебрав всех, он остановился на своем штурмане.

«Саша!» – заорал он, снимая штаны. Однако и штурман, громко смеясь, отказался высасывать яд.

Мы, человек десять, находившиеся в палатке отодвигались от стенки, с ужасом наблюдали происходящее.

 ***

Начальник штаба эскадрильи – субстанция великого уважения и сожаления. Даже людоеды считают их священными. А ученые разрабатывают для них проект памятника. Однако обойти эту должность удавалось не многим. Звягинцев не был исключением и 24 часа в его голове мелькали: сапоги, кровати, срочные директивы, доски, метлы к субботнику, жена, дети, опять же предстоящий полет и глаза Тигра.

Однажды мимоходом из казармы в штаб он заскочил в курилку. Стоячие дыбом волосы чуть приподымали и сдвигали на бок его фуражку.

Офицеры, увидев его, уже улыбались.

«Толян, ну расскажи что-нибудь».

Ладно, слушайте солдатский анекдот.

Спрашивают однажды солдаты старшину:

«Товарищ старшина, а, правда, что крокодилы летают?»

«Кто это вам такую чушь сказал» - возмутился старшина.

«Перед вами был майор и сказал, что летают», - хором ответили солдаты.

Выпучив глаза, покрасневший старшина четко ответил: «А как же! Конечно, летают, но очень низко».

Громкий смех привлек внимание столичного инспектора. Закурив, уже не молодой генерал сказал: «Вот вы все молодые, красивые, летчики, все девчата ваши». И с грустью ушел в себя. Тонкой души человек Звягинцев, нежно и тихо сказал: «Товарищ генерал! Вы можете приказать, и вам приведут любую девушку». Генерал выпрямился, а вся курилка разразилась смехом.

 ***

Аэродром «Лангуст» гудел как пчелиный рой. Треск форсажа взлетающих сушек и рев топливозаправщиков обволакивал все.

Зарулив на стоянку летчик Звягинцев поставил РУД на «останов». Звук двигателя приятно поехал вниз. Отстегнувшись от самолета, усталый летчик медленно сошел по стремянке. «Все нормально» - доложил он технику. В момент, когда привезли стартовый обед – это была приятная новость.

Держась левой рукой за стремянку, Толя чувствовал, как в него входит энергия земного шара. Колени перестали трястись, по лицу пошел здоровый румянец, быстро высыхая, дымил мокрый от пота комбинезон.

«Заправка полная», - уже на ходу в столовую кинул Толя.

Предстояло выполнить последний четвертый полет. Толя любил это сладкое, победоносное слово «последний», а не базарное неопределенное «крайний».

У входа в столовую стоял питьевой бачок. Техники налили туда литра два жидкого кислорода, и теперь бак покрылся потом, а сверху плавала снежная шуга.

Толя жадно выпил целую кружку прохладной воды. Работа на военном аэродроме не выматывает силы, а выбивает как ковер, все шесть часов. Поэтому все стремились быстрее сесть за стол и восполнить силы. Все кто мог, и не мог, переместились в столовую.

Аэродром вроде даже как затих.

Самолет Звягинцева покинули все, кроме стажера. Впервые попав на полеты, он, с утра увертываясь от машин и самолетов, получил задание «Полная заправка».

Огромный, рычащий топливозаправщик подрулил как танк. Заглушая все, водитель произнес нежную речь, от которой у бойца покраснели уши. Правда были и слова команды: «Чего стоишь, обед идет». Уходя, механик показал ему заправочную горловину и сказал: «Закачивай, пока не польется через верх».

Стажер вставил тяжелый пистолет куда-то вверху, и водитель включил топливо на полную мощность. «Все гораздо проще» - подумал боец. Неправильно вставленный пистолет наполнял керосином кабину пилота. Вскоре топливо потекло сверху.

Водитель отключил подачу и, забрав стажера, отбыл на обед.

Толя крутя спичку в зубах, с приподнятым настроением поднимался в кабину.

Приборная доска, ручка управления и кресло катапульты четко просматривались, но где-то там. Вроде как нужно было пройти через портал в другое измерение как в кино, которое он недавно видел.

«Нет Толян, судьбу не обманешь, пора уходить из авиации», - с грустью подумал он.

И тут в нем проснулось чисто русское. Пробив рукой мембрану портала, он схватил ручку управления. Запах керосина и брызги ударили в лицо.

«Да, - подумал Толя, – все гораздо проще».

Бледный стажер не мог понять, почему летчик, улыбаясь, так нежно смотрит на него.

Жизнь продолжалась.