Борис Петрович Наседкин

СТОЛОВАЯ

Страна, где плохо кормят армию – обречена

Вскоре ей придется хорошо кормить армию врага.

Исторический факт.

Красная ракета возвестила об окончании полетов. Не один салют в мире не может вызвать столько радости, сколько эта маленькая, невзрачная ракета.

Замерзшие, промокшие, падающие с ног люди от усталости не могли даже крикнуть «Ура».

Гул аэродрома и треск форсажа шесть часов раскалывал окружающие горы. И вдруг какая-то опьяняющая тишина.

В ушах еще гул двигателей, а перед глазами стоит приборная доска. Летчики продолжают летать. В голове самопроизвольно мелькают повторы взлетов, посадок и желаний подправить уходящую бомбу. Память быстро стирает все, и лица начинают приобретать живой румянец.

Однако некоторые моменты остаются на всю жизнь. Сегодня, летчик Архипов на своем реактивном бомбардиров-щике, выйдя из облаков, увидел нос надвигающегося пас-сажирского самолета.

Факт встречи и огромная скорость остановили время.

Крылья, перекрывая друг друга, плавно расходились в нескольких сантиметрах. Гражданский пилот спокойно рас-сматривал Витю. Нехватало только улыбки и кивка головы.

Наконец зачехлен последний самолет и наступает отдых, который специально организовать невозможно.

Солдаты уже мысленно растворяются в своей теплой и уютной казарме, но сначала все направляются в столовую.

И только тут, увидев Валю Пальцеву, многие приходят в себя.

Заведующая столовой всегда встречала нас как родная мать.

Красное бархатное платье было открыто так, что летчики натыкались друг на друга. Разрез с боку доходил до того, что слюна начинала вырабатываться еще до стола. Туфли на шпильках поднимали ее над проходящими. Каштановые волосы были уложены на стоимость «Запорожца». Чувствуя свой полный триумф, ее глаза искрились, а улыбка как бы говорила: «Да уж ладно, проходите, садитесь».

Первая и вторая эскадрильи располагались в центре зала. «Китайцы», как с легкой руки летчика Алиферова называли 3-ю эскадрилию, занимали все остальное. Кого тут только не было, и даже лесники. Молодые ребята, окончившие лесную академию, в совершенстве могли водить по лесу девушек с помощью путеводителя и компаса.

Был даже один гражданский. Целую неделю он ходил в черной шляпе и пальто, вызывая всеобщий интерес. Человек так хотел летать, что в его чемодане были любые справки. Начиная с детского сада, где он отлично управлял деревянным самолетом и кончая разгоном армии. Это был Гена Поляков. Незабываемые годы полетов с ним стоят в голове. Один из опытнейших летчиков полка мог молниеносно дать несколько решений любой проблемы.

Переучивание на первый сверхзвуковой бомбардировщик шло с высочайшим напряжением.

Самолет, выполненный по сверхзвуковой схеме на малых скоростях, летал неважно. Посадка вообще была условно возможной. Мистер Х со своим смертельным номером мог отдыхать.

Сегодня, когда крыло можно поставить в посадочное поло-жение, только джигит отважиться сесть с крылом сверхзвуко-вого профиля.

Напряжение летчиков было на пределе.

Аэродром был покрыт красным ковром земляники. Особенно много ее было на старте. Я и стартовый солдат поедали эту необычайно вкусную ягоду. Мимо проплывали на взлет экипажи. Улыбаясь и махая рукой, подрулил Володя Мамаев. Стартовый солдат с красным флажком следил за действиями летчика. Отрабатывалась карта контрольных докладов перед взлетом.

Вдруг Володя убрал шасси. Боковые стоечки, щелкнув, убрались в плоскостя. Самолет, оставаясь стоять на двух стойках, начал медленно падать. Я подбежал и схватил крыло. Так мы с солдатом держали самолет пока Володя снова не выпустил шасси. Отдав честь, летчик порулил на взлет.

А вот Володя Смолин обхитрив стартового, вырулил на полосу с убранными закрылками. Доехав до конца полосы на скорости 350км/ч, Володя увидел сплошную грязь. Естественно он потянул ручку на себя, и самолет резко ушел в небо на три метра. Не успев обрадоваться, Володя увидел лесопосадку и подумал «Как тяжело быть летчиком».

Кто-то перед полосой выкопал для дождя и местных лягушек канаву.

Экипаж Сергей Жогин и Есаулков Валера выполнив идеаль-ный заход на посадку, слегка задели эту канаву. Далее как снежный ком посыпались неприятности. В итоге экипаж погиб, а самолет сгорел.

Затем в эту канаву заехали: Сорокин Микрюков. Слегка побледневшие, они долго смотрели на пепел своего самолета.

Прошло много лет и мне интересно: «засыпали ту канаву или нет».

Лицом к залу, как президиум стоял командирский стол. Как и везде, на нем стояли цветы. Рядом с ромашками стояла как елочная игрушка бутылка коньяка. Генерал Арсеньев, соблюдая субординацию, ни с кем не делился. «Тигр», как мы называли нашего командира Кропачева, сидел рядом.

Мне всегда казалось, что он смотрит на меня. Однако при проверках я встречался с ним взглядом. От этого мой чуб стоял дыбом.

Однако присутствие генерала успокаивало. Мы видели его так часто, что казалось он, променял столичный кабинет на гостиницу и личный сверхзвуковой самолет. Любовь к небу обволакивала все. Его самолет номер 101 сиял, как новенький. Техник лейтенант Сотов содержал его как свою игрушку. Как-то раз мне довелось летать с генералом. Я был поражен его простотой и обаянием. Как бы невзначай он говорил: «Не вздумайте стараться. Делайте, как умеете». Эти слова, особенно перед учениями, убирали мандраж и направляли все силы на проверенные и отработанные элементы полета.

Обычная кабина была устряпина как Эрмитаж. Все приборы были подкрашены по значимости. Из ковра были выстрижены точные копии просветов и вклеены по всей кабине. Пристегнувшись к катапульте, я почувствовал эстетическое наслаждение. Полет прошел спокойно. Генерал вел себя как рядовой пилот, а после посадки видя мое изумление, сказал «А как же, ведь летчик полжизни смотрит на приборную доску, а остальное время на грудь официантки».

Столовую он держал под личным контролем. Особое вни-мание уделялось красоте девушек официанток. Конкурс «мисс Вселенная» мог отдыхать. Одной из таких красавиц была Тома Рагулина. Когда она проходила мимо стола, то не каждый летчик первого класса мог попасть ложкой в тарелку.

Летчик Гриша Белим сидел за столом у центральной колон-ны. Его соседями были Зеленский, Труфакин и молодой штур-ман Гена. Гена был настолько изящным и подтянутым, что Гриша сразу решил взять над ним шефство. Изучив склонности штурмана, Григорий начал усиленно его подкармливать. Больше всего Гена любил чай с сахаром и зелень украшающую закуску. Сахар Гриша и сам любил, а вот зелень стал постоянно подкла-дывать соседу.

Увитая африканской лианой колонна походила на ствол дерева. Аппетитные листья тут же решили проблему Григория с зеленью.

Теперь, поедая явно завышенную порцию зелени, Гена с благодарностью смотрел на Тому.

Его кривая веса поползла вверх, щеки порозовели, а реакция стала, как у летчика-асса Григория Белим.

К весне северная сторона колонны заметно поредела. Это вызвало беспокойство Томы. Подозрения сразу упали на крутобоких и вечно ржущих Белима, Зеленского и Труфакина. На алиби тянул только скромный и поджарый Гена.

Однако рассказ Гриши о геологах, которые находят север по облысевшим с одной стороны деревьям успокоил девушку.

Однажды ночью сверхзвуковой бомбардировщик летчика Зеленского терпел аварию. Больше всего Витя волновался за своего молодого штурмана Гену. Восхищение и радость он ощутил, когда увидел огонь и уходящую в небо катапульту штурмана. Лежа в кресле, Гена рассматривал огромные яркие звезды и вдыхал такой родной воздух.

Парашют мягко опустил его на ночную землю. Сбросив купол, Гена побежал искать телефон. Преодолев забор и собаку, он уже звонил на КП (командирский пункт).

Тигр, которому никто и никогда не звонил, услышал телефонный звонок. В трубке детский голос рассказывал о злых собаках, заборе и страшной темной ночи. И это в тот момент, когда в небе терпит бедствие самолет и неизвестна судьба штурмана. Недослушав рассказ о тяжелой жизни неизвестного, рассвирепевший тигр сказал «Больше никогда в жизни не звоните сюда», и бросил трубку. Только сейчас Гена понял, что катапультирование это не самое страшное и снова начал звонить.

Позже, в курилке еще неделю обсасывали прыжок Гены. Все не могли понять, как это можно было бросить парашют, лодку, чемодан с тушенкой, колбасой, хлебом, шоколадом и бежать звонить Тигру.

А серьезный, душа компании летчик Трусов как-то философ-ски сказал: «Я бы пока всю колбасу не съел, в часть не вернул-ся». Курилка занялась новым смехом.

Однажды Тигру принесли борщ с тараканом. Я подумал, что началась третья мировая война. Даже генерал долго с сочувс-твием смотрел на таракана и его хозяйку.

Девушку-официантку тут же уволили. Остальные красавицы прослушали рассказ о животных. Тигр затмил передачу «Ребя-там о зверятах».

Серьезное обсуждение продолжалось в курилке до очередно-го события.

Посещая города, у меня всегда был один план. Баня, пиво, вечерний театр. Человечество еще не придумало ничего лучше театрального буфета.

Коньяк, бутерброд с икрой и кофе, аромат которого прони-кает даже в зрительный зал.

Однажды в бане я встретился с артистом Рыбниковым. Даже в голом виде я узнал его и широко улыбаясь, поздоровался. Об этом я дома рассказал жене. Пробегавшая мимо дочка спросила: «А, Аллу Пугачеву не видел?».

И тут я вспомнил, что такая возможность была. Пробираясь в голом виде в моечное отделение я прошел две двери и зашел. Сейчас, читатель подумает, что в шумное людское фойе. Нет, имея первый класс штурмана, я зашел в женское моечное отделение. Набрав в таз воды, я выбирал место. И тут, в облаках пара, мой взгляд уперся в женщину.

Облокотившись на что-то твердое, мой таз стал значительно легче.

Конечно, я знал, что москвички раскованные, но не до такой же степени.

Подробный отчет командировки вызвал очередной смех в курилке.

Однажды, летчик Тарасов, прилетев из Москвы, прямо в столовой раздавал заказы. Я счастливый рассматривал коробо-чку с рыбацкими насадками. Там были кузнечики, мухи и даже голубоглазая стрекоза.

Сидя за столом, я уже весь был на рыбалке.

Мои соседи Мокроуз и Целуйко спокойно ели свой борщ. Поляков, равнодушный к женщинам, тщательно как летчик первого класса рассматривал новенькую официантку. Его голова развернулась так, что филин со своей проворностью мог отдыхать.

Мне не терпелось проверить свой набор. Я достал огромную зеленую муху и кинул в свой суп. Ходовые испытания мухи остановили время. Мой летчик, обладая феноменальной осмотрительностью, бросил девушку, и уперся взглядом в муху. Вася начал усиленно что-то искать ложкой в тарелке. «Не может быть» как-то философски сказал Юра. Поляков со стоячим чубом принимал решение.

- «Успокойтесь мужики это моя муха» - сказал я и, обсосав ее, положил в коробочку.

P.S. Россия всегда хорошо кормила своих защитников.

Дух благодарности предупреждал: «Здесь Русский дух. Здесь Русью пахнет». А.С. Пушкин

Этот дух разбил Наполеона и Гитлера. Сегодня враги и модная анархическая демократия пытаются снова взорвать мир. Поэтому наша офицерская столовая еще поработает.